Мария Чинихина - Музыкант и Королева
Мэтью похвалил себя за смышлёность, не сдержался и улыбнулся безмолвной охране у комнаты Альберты. Дверь отгородила девчонку от остального мира. Мэтью так хотелось заглянуть в узкую щелку, чтобы понаблюдать, что делает маленькая Альберта, с которой возникло столько проблем. Ромен пока не знает … Мэтью решил не докладывать о «сбое».
Дверь внезапно открылась. «Девочка – проблема» под руку с женой Клауса вышла из комнаты. Мэтью улыбнулся. Альберта прошла мимо, словно странного друга тети Жасмин и не было рядом. Энни требовала вернуться и извиниться, но Альберта тащила ее к лестнице. Три охранника оставили пост у двери и, соблюдая дистанцию, двинулись следом. Альберта обернулась, и, заметив громил, вздохнула. Мэтью решил, что нетерпимость у девчонки точно от матери.
Он понаблюдал за Альбертой, пока ее фигуру не скрыли люди Клауса. В комнате Жасмин он сел за стол, бросил в дальний угол телефон и блокнот, включил лампу, шторы были закрыты, а ему нужен был яркий свет.
Письмо набирал на компьютере, сбиваясь с мысли, то его отвлекали крики и шум с улицы, приходилось вставать и закрывать окно, и он не мог сосредоточиться. То садовнику вздумалось стричь газон. Тогда и закрытое окно не помогало отключиться от внешнего шума. Мэтью печатал строчки на компьютере, затем стирал их. К часу у него был готов макет письма, он его три раза прочел и только потом распечатал на принтере Жасмин – она возила его всюду за собой, как крайне необходимую в деловых поездках вещь.
В половине второго Мэтью вернулся в особняк. Письмо запечатал в белый конверт без подписи и обозначений. Оно лежало в кармане и немного жгло бок, ему не терпелось избавиться от улики. Вход к главным воротам был перекрыт. Он спрятался за высоким деревом и наблюдал, как худой человечек с приглаженными гелем волосами в сером, немного примявшемся костюме, выбирался из черного автомобиля, платил таксисту по счету и закрывал дверь. Багаж его составлял небольшой дипломат, из которого виднелись белые листы. Как только машина уехала, он побрел по садовой дорожке к крыльцу. Южное солнце припекало. Человек прикрыл глаза рукой. Он начал потеть после роскошного салона автомобиля с кондиционером. Мэтью узнал его. Кеннет Пен, Советник по культуре. Он видел его в Зеленой Оранжерее, в один из четвергов…
Охранник закрыл ворота и вышел за калитку. По приказу Клауса резиденция охранялась и снаружи. Мэтью благополучно опустил в ящик первое письмо, теперь хотел это сделать и со вторым. Не оглядываясь, он вышел на садовую дорожку, прикрыл рукой лицо от солнца и укутался в черный шарф. С юга обдувал морской ветерок. Он шел, не торопясь. Оставалась пара метров до ящика, он блестел бордовой краской на солнце. Мэтью потянул руку к карману, вытащил конверт, другой тихо, чтобы не было слышно снаружи, открыл ящик и засунул туда письмо.
Сзади его накрыла тень человека. Мэтью захлопнул крышку и боялся обернуться. Можно было соврать, что он решил проверить догадки, но из тени вылезла рука, схватила и развернула к себе лицом. Тень принадлежала Клаусу. Врать ему было бессмысленно. Мэтью хотел расплавиться на солнце от стыда и унижения. Вот так простой и вроде бы идеальный план рассыпался на глазах. Меньше, чем за сутки.
Клаус профессионально скрутил руки, чтобы не сбежал. Сзади страховали пятеро охранников. Клаус приподнял щиток и указал на скрытую камеру. С противоположной стороны была еще одна. Мэтью упал на колени, Клаус поручил охранникам доставить его в кабинет и вытер руки. Перед ним печатными буквами пронеслось название новой должности и привилегий, которые предоставит Элизабетта за качественно проделанную работу. Радостный он возвращался в особняк. Энни, как всегда, пожалуется, что у них нет своей жизни, они не могут завести второго ребенка, потому что за Патриком некому присматривать – у Клауса бесконечные планы по вводу новых охранных систем, у нее – сопровождение Элизабетты и ее семьи в любую точку мира. Роза ухаживает за пожилой королевой в Золотом Дворце, а старик Эдвард иногда приглядывает за единственным внуком…
Она принимала его в кабинете. Кеннет Пен явился на полчаса раньше, Клаус не подавал вестей, он ушел после разговора и не появлялся в Резиденции, телефон выключил. Анри стоял позади Элизабетты и держал за руку. Она переглядывалась с ним, с тревогой задавала вопрос и сама же на него отвечала – она не изменит принятого решения. Кеннет Пен тем временем открывал черный дипломат и на широкий стол легли три папки.
– Большой Совет не успел сказать свое «да», – ехидно заметил он, – но после того, как ваша рука подпишет каждую страницу, думаю, вряд ли кто-то будет против. Чтобы вы знали – первый проект посвящен созданию специальных ведомств под моим началом, без визы которых в этой стране не будет выпущена ни одна пластинка, второй – ведомств, регулирующих концертную деятельность. И третий проект направлен на финансирование стилей музыки, которые интересны корпорациям.
Элизабетта взяла ручку и хотела подписать документы, но Анри отодвинул руку жены в сторону.
– Прикажите привезти Эдди, и она все подпишет. Вы не дали никаких гарантий. Вдруг вы вздумали обманом протащить свои реформы в Большой Совет, – сказал он, но больше всего ему хотелось врезать. Кеннет Пен искусно играл предписанную роль. Он улыбнулся и бросил взгляд на растерянную Элизабетту, лицо которой посерело от страха. В его объятиях она вела себя более раскованно.
– У нас договор с королевой, прошу не вмешиваться, – Пен достал другую ручку и протянул Элизабетте. – Сначала подпись, затем информация о сыне. Такой был уговор?
И заглянул в ее глаза. Элизабетта взяла у него ручку и, не спуская одновременно яростного и беспомощного взгляда, подписала каждую страницу. Довольный Кеннет Пен только переворачивать успевал. Затем, для вида, достал из дипломата телефон и сделал вид, что набирает номер и указал свободной рукой на Анри. Элизабетта поджала губы и начала работать быстрее и усерднее.
Анри еле сдерживался. Он прекрасно знал, что Пен соврал и Эдди он не похищал. Но Элизабетта! Ради детей она готова на все? Перед поездкой на Остров она обещала, что Большой Совет начнет принимать законы, которые устраивают только ее. Анри не поверил ей. Она имела амбиции, но она не подлая. Она всегда ценила справедливость и благоразумие.
«Больше никакого страха и только твердая уверенность. Я возьму советников под личный контроль, и даже сменю членов Большого Совета и овальных заседаний, если потребуется. Ситуация с Эдди дала многое понять – или я наброшусь на них первой или они так и будут играть на чувствах моей семьи».
